История жизни: Приходько Роман Никодимович
Приходько Роман Никодимович
1906-1989
Родился в 1906 году на Украине, в Харьковской губернии, село Липовое, в семье крестьян-середняков. Его родители, Никодим Степанович и Агриппина Сергеевна, были людьми верующими евангельского толка. Детство и юность Романа Никодимовича пришлась на трудное время: первая мировая война, мятежные настроения в стране, кровавая революция, короткое время свободы, и за всем этим — на конец 1920-ых - первые отголоски репрессий, первые аресты служителей церкви, первые высылки на периферию всех инакомыслящих, закрытие храмов, снятие христианских общин с регистрации. В преддверии скорых гонений некоторая часть руководящих служителей Евангельского и баптистского союзов эмигрировала за границу, других лишали гражданства и силой выпроваживали из страны, третьи — добровольно оставались в стране ради Церкви и Евангелия, принимая на себя, как заочный смертельный приговор, советское гражданство.
В 1930 году семью Приходько поразили в гражданских правах, лишили избирательного права, некоторой части имущества и через год после того выслали в Сибирь. По месту ссылки они поселилась в маленькой избяной деревушке Кибитень, Назаровского района. Здесь, вдали от набирающего ход краснознаменного рокота, общины нескольких крупных сел: Кольцово, Жиготово, Глядень, - пользуясь еще пока живой свободой, составили из себя небольшой областной союз евангельских христиан, в котором верующие хорошо друг друга знали, близко общались, по мере сил совершали служение.
Находясь в Сибири, Роман Никодимович впервые приобщился к христианскому труду: ездил по селам с проповедью, посещал группы верующих, подбадривая и наставляя их словом. Работал он учетчиком транспортного парка двух колхозов «им. Куйбышева» и «День Октября», а все остальное время деятельно проводил в церковном служении. Это были первые его шаги служении людям и Христу. По примеру своего отца, не взирая на опасности, он активно участвовал в жизни поместной церкви, проповедовал Евангелие, проявлял заботу о братьях и сестрах.
22 сентября 1936 года Приходько Романа Никодимовича и его отца, Никодима Степановича, арестовали. На время короткого следствия их раздельно содержали в Ачинской городской тюрьме. Отца расстреляли 10 декабря 1936 года. Роман Никодимович проходил по коллективному «делу Сорочинского», озаглавленном по именем служителя Сорочинского Сергея Васильевича из села Жиготово, а вместе с ним - еще десять братьев. На четвертый месяц следствия, 31 января 1937 года, постановлением Особого Совещания НКВД СССР ему была назначена мера наказания в виде пяти лет лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях крайнего севера.
С Красной Сопки его ждал этап в Коми АССР, на станцию «Ухтпечлаг», по которой составы ходили лишь в одном направлении - «туда». Этапные вагоны того времени имели вид самый угрюмый: оббитая досками конура, в середине которой устроена самобытная, не способная держать тепла, печурка из дырявой жестяной бочки; вдоль стен внутри вагона расположены нары, на которых сидят «воры», а все остальные, как правило, на полу и как придется; вместо туалета в полу пробита дырка диаметром с крышку трехлитровой банки. Каждодневно на одного человека выдавался паек заключенного: несколько просоленных насквозь селедок и кусок серого, кашеобразного хлеба, весом 300 граммов. Вместо воды - две лопаты снега. Принудительная миграция заключенных на широты крайнего севера обыкновенно занимала по меньшей мере две недели, в течении которых смертность среди заключенных увеличивалась с каждым новым днем. Трупы старались прятать под нары, чтобы еще некоторое время получать за умерших лишнюю пайку хлеба и сельди.
В феврале 1937 года Романа Никодимовича в числе остальных заключенных доставили на дикую и еще до конца неосвоенную «Коми му». Посреди густого леса одиноким серым островком стоял рабочий поселок Чибью, столица Ухтпечлага. По территории лагеря разбросаны были десятки чернеющих бараков, каждый из которых, как отдельный мир: со своими обитателями, властью, законами.
По прибытии в Ухтпечлаг Романа Никодимовича определили на прокладку железной дороги «Котлас — Чибью», которая должна была стать одной из нефтяно-угольных пуповин для страны Советов. «Общие» работы, особенно же железная дорога, имели характер самый убийственный: под неподъемной тяжестью стального рельса, ядовитых креозотных шпал, скудного питания, болезней, даже самый крепкий рабочий за несколько лет разбивался ГУЛАГовским молотом в слабую человеческую развалину. Нередко бывало, что на захватке начинал работать один бригадный состав, а уже через год-другой весь состав менялся и из «стареньких» в бригаде оставался лишь один бригадир. Кроме того, осенью 1938 года в Ухтижемлаге, (а до этого активно - в Воркутлаге) орудовала оперативная расстрельная группа во главе с лейтенантом Кашкетиным Е.И., приговоры которым оформлялись мгновенно, без суда и следствия, и исполнялись в течении нескольких часов. По официальным данным в период с 1937-1938 было казнено различными способами 2614 человек, в том числе: в посёлке Чибью — 86, в районе реки Ухтарки — 1779. Как позже вспоминал об этих временах сам Роман Никодимович: «Я думал, что не выживу.»
По мере освоения Севера и быстрого роста лагерного хозяйства, требовалось создание на базе Ухтижемлага автономного бытового органа, способного независимо от большой земли обеспечивать заключенных и лагерное руководство сезонной одеждой, обувью, и прочей необходимой утварью. В связи с этим лагерным руководством был издан соответствующий внутренний приказ. Роман Никодимович имел хорошие навыки портного, которые приобрел еще на свободе, а также смягчающий фактор по здоровью, что позволило ему воспользоваться возможностью перевода на труд более легкой категории. Его закрепили за новой бытовой бригадой, которой выделили небольшое производственное помещениеДля работы выдали на руки швейные машинки, коробку ниток, коробку иголок. В одном углу рабочего помещения делали обувь, в другом латали одежду заключенным, в третьем шили новое обмундирование для администрации лагеря и членов их семейств. В годы Великой Отечественной Войны Ухтижемлаг активно участвовал в программе поддержки фронта: в военные годы одежду шили не только для закрытого лагерного мира, но и солдатам на фронт. Пользуясь бесконвойным положением бытового служащего, Роман Никодимович никогда не забывал о братьях-узниках: подшивал в робу листки из Евангелия и проносил их в лагерь, передавал и письма, делился пайкой хлеба. Тем чей срок подходил к концу, помогал одеждой и обувью.
После окончания собственного срока 25 мая 1942 года Роман Никодимович был определен на поселение в молодой город Ухту. В связи с действующим военным положением в стране всех освободившихся оставляли на поселении в предлагерной зоне «до особого распоряжения», которое продлилось до самой смерти Сталина (1953). Окончившим свой срок заключенным выдавали на руки справку с указанием о прикреплении их к лагерному производству по вольному найму. В таком порядке Романа Никодимовича закрепили за Ухтинским Комбинатом Бытового Обслуживания в должности мастера пошивочной мастерской, где он и проработал до самого выхода на пенсию.
В середине 1940-ых годов освободившиеся после заключения верующие уже регулярно встречались для взаимной поддержки и общения. Эти встречи не были похожи на организованные богослужения, а представляли из себя простые свободные беседы. Роман Никодимович быстро влился в ухтинскую, совсем тогда еще небольшую по численности группу верующих, которая быстро разрасталась. С каждым новым годом появлялись в ней все новые и новые лица, в основном из освободившихся братьев-узников: Велет Михаил Васильевич, Ванин Михаил Васильевич, Новосадов Михаил Петрович, Лапокныш Григорий Семенович, Гусев Александр Гордеевич; из покаявшихся: Бушманов Максим Павлович, Главацкий Рудольф Рейнгольдович. По мере роста группы в собраниях стали прорисовываться первые линии организованности: появилось постоянное место собраний, - дом Лапокныш Григория Семеновича по улице 30 лет Октября, — также был избран старший служитель в лице Гусева Александра Гордеевича, назначались первые договоренности, собрания обрамлялись регламентами. В церкви Роман Никодимович трудился вместе с первым пресвитером Александром Гордеевичем. Души их не раз успели ловко переплестись, образовав собой крепкие братские узы. Портреты их с клеймом «врагов народа» рядом висели на городской площади, обоим выписывали неподъемные штрафы в половину зарплаты, и вдвоем они напополам делили всю тяжесть служения в нелегкие годы гонений.
Ухтинская община баптистов долгое время находилась на нелегальном положении, не имея государственной регистрации. Верующие испытывали трудности в отношениях с властями. Руководящие братья состоявшие на учете в КГБ, регулярно вызывались на продолжительные беседы, платили штрафы за проведение нелегальных собраний, терпели товарищеские суды на производстве. Городская газета печатала об ухтинских баптистах статьи с пугающими названиями: «За темными шторами», «Несколько часов в царстве тьмы», «Люди, потерявшие себя» и другими. На закрытых промышленных заседаниях коллегия Ухтинского Бытового Комбината не раз выносила на обсуждение личную жизнь и церковное служение Романа Никодимовича.
В начале 1960-ых годов покинули Ухту получившие реабилитацию бывшие братья-узники: Гусев Александр Гордеевич (Саратов), Ванин Михаил Васильевич (Сухуми), Дубровский Владимир Александрович (Симферополь), — а Роман Никодимович, уже привыкший к новой своей Родине, связанный узами совести с поместной церковью, остался в Ухте, на обледенелой 64-ой широте.
В 1963 году Роман Никодимович решился на ответственный шаг, - поставить Ухтинскую общину баптистов на законную регистрацию. В рамках правового поля это накладывало на жизнь верующих ощутимые ограничения, но снимало с них ряд претензий со стороны государственных служб безопасности. В связи с решением о постановке на регистрацию среди верующих случилось разномыслие, закончившееся разделением: часть верующих во главе с Рудольфом Рейнгольдовичем Главацким и Кондрюковым Гавриилом Ивановичем не согласились идти на компромиссы с Властью и покинули собрание, став собираться отдельно в Сосногорске; другая же часть продолжала собираться в Ухте на правах государственной регистрации. В целом, несмотря на различие во взглядах на вопрос регистрации, раздора между двумя группами не наблюдалось. Обе группы верующих не руководствовались в своем служении Богу никакими внешними уставами и инструктивными письмами. Наравне со друг другом верующие платили штрафы, читали о себе в газетах, терпели товарищеские суды, увольнения, и также, как все, крестили молодежь в глухих таежных озерах, втайне от «бдительно-смотрящих», в полночь, за пятнадцать километров от города
.
Регистрация общины затянулась на долгих шесть лет. В 1969 году после приобретения нового дома молитвы на улице Заречной, 39 и оформления всех необходимых бумаг, церковь была официально зарегистрирована.
В том же 1969 году в сентябре умерла жена Романа Никодимовича, Ксения Дмитриевна. Вместе они прожили 18 лет. Вдовцом Роман Никодимович жил скромно. Со своей пенсии в 120 рублей всегда, сверх десятины, откладывал небольшую сумму на поддержку братства. По роду служения регулярно посещал верующих, живших в отдаленных поселках: Доманик, Ярега, Водный, Керки, Нижняя Омра, Войвож и другие. Дорога не всегда была легкой. Так, например, чтобы посетить верующих в Лемтах, приходилось за 4 советских рубля покупать билет на самолет до деревни Дутово, и оттуда на лошадях добираться до поселка.
Гагарин Юрий Васильевич (1932–1981), доктор исторических наук, на протяжении многих лет изучавший жизнь малых религиозных групп Коми АССР, записал в своих полевых дневниках отрывок проповеди, сказанной Романом Никодимовичем в Сыктывкаре: «Нам иногда говорят, что мы верим в то, что невидимо. Но ведь и неверующие люди верят в то, что увидеть нельзя. Например, ветер в Новороссийске недавно срывал крыши с домов, валил деревья. Ветры дуют и у нас, но их никто не видит. Неверующему в ветер скажем: «Подставь лицо и ты ощутишь его дыхание.» Неверующему в Бога: «Открой свое сердце, и душа твоя узрит
Его.»
К началу 1980 годов ухтинская община баптистов уже насчитывала более пятидесяти членов. На собраниях любимыми проповедниками были: Роман Никодимович Приходько, Михаил Васильевич Велет и Копьев Егор Матвеевич. Подрастало новое поколение, и вскоре духовную эстафету из рук старших братьев переняли талантливые братья из молодежи: Велет Александр Михайлович, Велет Сергей Михайлович, Петр Петрович Жиренков и Александр Степанович Тарасевич. В 1982 году из Ленинградской области в Ухту был приглашен старший пресвитер по Северо-Западному округу Сергей Иванович Николаев, который рукоположил Велета Александра Михайловича и Петра Петровича Жиренкова на диаконское служение. А в 1985 году в связи резким с ухудшением здоровья Романа Никодимовича, на пресвитерское служение вместо него был избран Жиренков Петр Петрович.
Роман Никодимович Приходько умер в доброй старости на 83-ем году жизни.
«Там узники вместе наслаждаются покоем
и не слышат криков приставника.»
ИСТОЧНИК: Блоги
