История жизни: Дубровский Владимир Александрович
Родился в 1895 году в Санкт-Петербурге. Уверовал в возрасте 22 лет и через два года (1919) принял святое водное крещение.
Будучи человеком необычайно кипучей энергии он очень скоро включился в духовный труд Союза Евангельских Христиан. С большим энтузиазмом принимался за любую порученную ему работу и успевал везде: в широкой издательской деятельности по печати Библий, Новых Заветов, Симфоний, Сборников духовных песен с нотами и без нот; а также в издательстве союзного журнала «Христианин», в котором лично являлся автором многих статей. В 1923 году на волне широко развернутой Евангельским Союзом миссии благовестия, Дубровский В.А. посетил с проповедью Евангелия Харьков, Новгородскую губернию и Армению.
В том же 1923 году Проханову И.С., — руководителю Союза Евангельских Христиан, — удалось организовать в Доме Спасения, располагавшемся на Большой Конюшенной улице в Петрограде, одноразовые девятимесячные Библейские курсы. Они имели большой успех, и после первого выпуска на их основе было принято решение открыть регулярные годичные стационарные Библейские курсы. Преподавателями были видные члены Союза Евангельских Христиан: Карев, Быков, Каргель, Казаков, Проханов, Жидков. Широкий размах подобной деятельности требовал ответственного человека-хозяйственника, который был бы способен к тому, чтобы мудро вести хозяйственную часть и отвечать за «приземленные» бытовые вопросы, находящиеся на периферии образовательного процесса. Таким человеком оказался Дубровский В.А., который к тому времени нес на своих плечах нелегкий груз обязанностей секретаря Союза Евангельских Христиан. В сфере Библейских курсов Владимир Александрович отвечал за вопросы связанные с общежитием для студентов, квартирами для преподавателей, питанием, финансами, связью с общественностью, отчетностью перед органами власти.
Карев Александр Васильевич, один из преподавателей библейских курсов, а в будущем председатель ВСЕХБ, вспоминал о его труде так: «Ревность брата Дубровского была замечательна. Вся хозяйственная сторона Библейских курсов, которые в то время были стационарными, в значительной степени лежала на его плечах, и те четыреста курсантов, прошедших учебу на курсах, были свидетелями труда неутомимого Владимира Александровича. Однажды он сказал, что хотел бы сохранить верность и преданность Христу и Его делу так, чтобы на его могиле можно было поставить надпись: "Несгибаемому в служении Христу."
1 из 3
К концу 1920-ых годов на фоне изменения настроений Советской власти к верующим, многие видные деятели русского христианского мира пережили притеснения за свои убеждения и религиозную деятельность. В 1928 году, чувствуя неизбежность гонений, Проханов И.С. покинул страну и назад уже никогда не вернулся. Официально поворот в отношении к организованной религии был обозначен постановлением ВЦИК, СНК СССР от 8 апреля 1929 года «О религиозных объединениях», давшим правовое основание для резкого ограничения прав верующих. В том же 1929 году Дубровский был сослан на Север (предположительно в Карелию на Соловецкие острова, затем — в Иркутск). Преследованиям подверглись практически все значимые фигуры объединений евангельских христиан и баптистов. К началу 1930-ых годов в тюрьмах, ссылках и лагерях находились многие видные служители: Жидков, Карев, Блуштейн, Галустьян, Горм, Мицкевич и другие. В мае 1930 года деятельность Союза Евангельских Христиан была официально приостановлена и впоследствии, хотя попыток к тому предпринималось много, так и не смогла быть возобновлена в том триумфальном и многослужебном виде, в каком ее привыкли видеть.
В 1932 году Дубровский вернулся из заключения ослабевший и болезненный. Он переехал жить в Москву, куда к тому времени из Ленинграда была перенесена канцелярия Союза Евангельских Христиан, и где он намеревался продолжить духовный труд. Он желал трудиться так, как и всегда до этого: горячо, с большой отдачей, с пчелиным усердием, — но 3 декабря 1934 года, спустя всего год после освобождения, его вновь арестовали. Во время следствия его содержали в Бутырской тюрьме. Через месяц, 14 января 1935 года, особым совещанием при НКВД СССР Дубровского осудили на 5 лет заключения в исправительно-трудовых лагерях с последующим поражением в правах. Из пересыльной тюрьмы его этапом отправили в дикую и необстроенную еще Коми АССР, в которой не было ни дорог, ни городов, ни заводов, а только сплошной лес и обтянутые колючей проволокой лагеря. Весной 1935 года Дубровский прибыл в Воркутлаг. Число заключенных здесь едва достигало 5000 человек. Это был один из быстроразвивающихся, молодых и наиболее удаленных командировочных лагерей Ухтпечлага. От северного Ледовитого океана Воркутлаг отделяли лишь 70 километров безлесой, наголо бритой тундры.
Срок Дубровского подошел к концу 2 июня 1939 года. В его жизнь пришла долгожданная свобода в тот узком смысле, в каком ее можно понимать для безвременно пораженного в правах ссыльного заключенного. Из заключения он вышел крайне болезненным, здоровье его оказалось сильно подорванным: физическое истощение, проблемы с легкими и еще целый ряд разнообразных болезней, какие заключенные неизменно выносили с собой из лагеря на свободу. Незадолго до окончания срока на ему вдогонку было оформлено третье уголовное дело, которого чудом удалось избежать. Освободившись из лагеря, Владимир Александрович сел на пароход (сообщение между Воркутой и другими лагерями осуществлялось только водным транспортом) и прибыл в Чибью.
В Чибью его ждала невеста Антонина Максимовна Пименова. Она родилась в 1906 году в городе Ижевске в многодетной семье, состоящей из 11 человек. Вероятно, с Дубровским они познакомились задолго до его заключения на Библейских курсах в Ленинграде. В апреле 1938 года Антонина Максимовна закончила Московский медицинский институт по специальности «Лечебное дело», и не раскрывая своих религиозных убеждений устроилась в органы НКВД. В том же 1938 году по распределению она командировалась в лагерный поселок Чибью в качестве молодого врача-специалиста. Ее первым местом работы был лазарет так называемого Санитарного городка (пос. Шудаяг) на должности врача-фтизиатра. Через четыре месяца ее перевели в амбулаторию вольнонаемных в качестве школьно-санитарного врача. По совместительству она также обслуживала персонал и учащихся горно-нефтяного техникума, детский сад и читала лекции на срочных курсах медицинских сестер.
19 сентября 1939 года Владимир Александрович с Антониной Максимовной заключили брак. Владимиру Александровичу к тому времени шел уже пятый десяток. Свидетелями их бракосочетания был один из православных знакомых. Из благоразумных опасений фамилии решили оставить неизмененными: Антонина Максимовна осталась Пименовой, Дубровский — Дубровским. В Чибью Владимир Александрович устроился бухгалтером в Главнефтеснаб. Работа эта ему нравилась: вести денежное хозяйство он хорошо научился еще в годы Библейских курсов и руководства канцелярии ВСЕХ при Проханове.
Верующих в пос. Чибью (с 1943 г. гор. Ухта) почти не было. Многие осужденные за веру в первую волну репрессий 1937 года еще томились в узах, отбывая свои пятилетние и десятилетние сроки. По некоторым свидетельствам у Дубровских уже тогда был свой дом, в котором проходили маленькие общения верующих и совершалось хлебопреломление. Позже, после войны, они приобрели квартиру в доме номер 7 по ул. Первомайской.
22 июля 1941 года у Дубровских родился сын Авраам. Беременность Антонины Максимовны была осложнена скудным северным питанием и развившемся на его фоне малокровием. Через год после беременности у нее обнаружили туберкулез легких запущенной формы, которым она, по всей видимости, заразилась от больных заключенных. В связи с болезнью ей была поставлена инвалидная группа с последующим увольнением с работы. Однако, за недостатком квалифицированных работников ее вскоре восстановили в должности и определили врачом лазарета ОЛП-7 (пос. Ветлосян), затем — ОЛП-1 (Ухта, Комендантский пункт).
В 1944 году государственная политика по отношению к организованной религии изменилась. Под жестким государственным контролем со стороны властей было инициировано возрождение некоторых христианских союзов, одним из которых, путем слияния двух родственных друг другу течений, стал Всесоюзный Союз Евангельских Христиан и Баптистов (ВСЕХиБ). Дубровскому, как видному в прошлом работнику Союза Евангельских Христиан, дважды приезжали из Москвы и предлагали место в руководящем составе новообразованного органа. Его помнили, как секретаря и близкого друга Проханова, как хозяйственника Библейских курсов, талантливейшего благовестника с громким и известным именем, — он стал бы украшением Московской канцелярии ВСЕХиБ. В случае согласия ему обещали полную гражданскую свободу, работу и квартиру в Москве, частые командировочные выезды за границу. По неизвестным причинам на оба предложения Дубровский ответил отказом.
В сентябре 1954 года года Дубровский крестил освободившегося из лагеря Антонова Ивана Яковлевича, ставшего в будущем известным служителем Совета Церквей. Также в его доме после отбытия заключения гостил Михаил Николаевич Коротков. «Мы нашим домом служим святым странникам.» - говорили о себе Дубровские. Они также поддерживали небольшую группу верующих с пос. Тобыс и Владимир Александрович крестил некоторых новообращенных оттуда.
После смерти Сталина, во второй половине 1950-ых годов семья Дубровских уехала из Ухты в Симферополь. С севера они вывезли вагон леса и построили дом по улице Данилова. К сожалению, долгие годы заключения и не менее долгая ссылка на Севере сильно подорвали здоровье Дубровского В.А. В тяжелой болезни прожил он остаток своей недолгой жизни и в 1968 году после инсульта отошел в Вечность.
Незадолго до своей смерти, озираясь на пройденный жизненный путь, он писал: «Мой путь в Царство Неба не был усеян золотым песком и ароматами роз. Узкий путь — воля Божья; мы узнаем его также легко, как узнаем путь, проложенный досками через трясину. На моем пути — пять раз сидел в тюрьмах при тяжелом режиме: в ночнике — 4 месяца и в одиночке — 11 месяцев; два лагеря — Соловецкий и Иркутский. Два раза был выслан из Москвы. Ссыльническое положение 10 лет. Но что можно сказать в итоге? — Путь мой и поныне обливается молоком: «скала источает для меня ручей елея.»
